Женщина впервые заподозрила проблему, наблюдая схожие симптомы у своей 2-летней дочери.
Я сидела в одиночестве в приемной, пристально разглядывая деревянные фигурки в лабиринте на столе. В комнату вошел мой психолог и протянул мне распечатку результатов теста:
«Прочтите сами, это важно».
Я обнаружила, что результаты теста объяснили сразу все: мои странные ежедневные привычки, навязчивые интересы, проблемы чувствительности. Мои трудности с общением и неприязнь к контактам с людьми.
Когда я дочитала до места, где было сказано «пациент диагностически попадает в категорию расстройств аутического спектра (РАС) без интеллектуальных или языковых нарушений», меня затрясло.
Слова поплыли перед глазами.
На каком-то глубинном уровне я знала, каким будет диагноз. Но есть разница между ожиданием и реальностью. Шок не наступил, пока я не дочитала до последних слов.
Там было написано «информация предназначена для всех ,кого это может касаться». Мне выдали этот документ, чтобы я могла предъявить его своему работодателю, если потребуется объяснить мои трудности с работой, или для признания меня нетрудоспособной, если я подам заявление в социальные службы на пособие.
Мне официально разрешили не работать, потому что у меня расстройство аутического спектра.
Прошло два месяца с того момента, как я сдала тест. Я сама пришла обследоваться, как только узнала, что у моей дочери аутизм. Я заподозрила, что у меня ровно то же самое.
Мой тест включал 800 вопросов и час собеседования. Психолог дал мне также тест для меня и мужа, чтобы мы самостоятельно заполнили его дома. Этот тест оценивал тяжесть моих нарушений в тех областях, которые обычно затрагивает РАС.
И вот сегодня я достоверно знаю, что у меня аутизм. Я лежу на кушетке и рассказываю психологу историю своего детства.
Я всегда знала, что я отличаюсь от остальных детей. На меня часто нападала немота, но все, и родители и учителя, считали меня просто застенчивой. И я им поверила.
В моем поколении аутизм обычно не диагностировали, если это не был крайний случай. Я хорошо училась в школе. Я даже опережала других детей и мне предлагали проскочить один год и поступить сразу во второй класс. Но родители отказались, чтобы мне не пришлось испытывать трудности общения с детьми старше меня.
Девочки, как правило, ведут себя менее разрушительно в раннем детстве, чем мальчики. Поэтому нас часто не диагностируют с РАС. Мы лучше маскируем свои признаки. По исследованиям специалистов, РАС выявляется у мальчиков в 4,5 раза чаще, чем у девочек.
А соотношение полов для высокофункционального аутизма, который диагностирован у меня — вообще 10 мужчин на одну женщину.
Я редко разговаривала в классе, редко общалась в институте и аспирантуре. Но моя способность одержимо сосредотачиваться на чтении в конечном счете привела меня к докторской степени в английском языке.
Я выросла, и у меня по-прежнему остались проблемы с общением. И только когда я начала преподавать, они понемногу нивелировались.
Мне никогда не удавалось поговорить с людьми ни о чем: все эти разговоры «о детях», «о погоде» и «о здоровье». Я специально записывала себе сценарий диалога, что спрашивать и как кивать, вы не поверите.
Я научилась через силу смотреть в лицо и улыбаться. Я бессознательно скрывала свой аутизм.
Много лет я имитировала общение с людьми. Когда меня спрашивали, как мое здоровье, я вспоминала, что нужно спросить собеседника в ответ, как его здоровье?
Человек с аутизмом с трудом понимает, что у других людей есть свои мысли, чувства или планы на ближайшие даже пять минут. И что они отличаются от чувств, мыслей и планов аутиста.
Я учусь справляться с сенсорной перегрузкой, я научаюсь находить свои пределы. Иногда мне нужно уйти от хаоса, который создают трое моих детей, гоняющихся друг за другом по комнате, и от лая нашей собаки. В такие моменты муж приглядывает за двумя дочерьми, а я беру сына на прогулку в коляске.
Раньше, когда я не знала о своем диагнозе, я при встрече с людьми отводила глаза до последнего, только чтобы не здороваться. Теперь, когда я знаю свои проблемы, я смотрю им в глаза, улыбаюсь, и говорю: «Привет».
Само понимание, что у меня аутизм, помогает мне разобраться в моей жизни и изменить ее.
Теперь, когда я знаю, что у меня есть невидимая инвалидность, я могу преодолевать свои слабые стороны и использовать сильные.
По материалам goodhousekeeping Екатерина Сарычева
